День Восьмой,
в котором хочется укоротить левую ногу, шланги требуют рукоприкладства, а долина Эмли повышается до экзистенциального статуса "Я обязательно вернусь!"
Утра на Аладагларщине, как правило, солнечные. Не стало исключением и текущее. Но - не для нас. Откуда взяться Солнцу, когда ты мало того, что засел в самом сердце ущелины, так ещё и находишься на верных полтора километра "глубже" локации, откуда можно надеяться хоть на какой-никакой рассвет? Отзавтракав, чем Мисти послал - неучтённые ништяки гораздо легче сожрать сегодня, чем получить их в рюкзак завтра - затариваемся водой под самые крышечки тары и впрягаемся в стремительный домкрат "прекрасного наверха". Вот он уж, не сомневайтесь даже ни на секунду, на две трети находится на <тёмной стороне Силы - зачёркнуто> солнечной стороне реальности. Умеренно серпантиня, поднимаем расслабленные и тоскливо сопротивляющиеся тушки под вершину "Сакарташ Тэ с точкой". Венчающая гору мощная конкреция красновато-бежевых конгломератов глобально неприступна и почти везде требует свободного лазанья. Но очень удачно рассечена примерно один-к-двум щелью, по которой легко проскользнуть "куда хочется". Рюкзаки смело оставляем внизу. Во-первых, в Турции воруют редко. Во-вторых, приличным хомо сапиенсам больше нечего делать, кроме как шляться в начале восьмого утра на высотах, пляшущих в районе 2500 м над “Uльтра-Aлл-Iнклюзивным” уровнем Средиземного моря.
Найти место, чтобы поставить палатку на самом выходе из ущелья - та ещё сверхзадача.
...Что характерно, насчёт последнего мы ошибаемся: ровно за поворотом пасётся солидное стадо овец - голов 30-40, при них два пастушка. И тройка кудлатых пёсиков, габариты которых ну просто напрочь отбивают желание перемещаться в южном направлении. “Про пёсиков” видим только мы с Мисти. Потому, что Кису с Тимофеем Анатольевичем по полной программе переклинило на - как же это правильно по сельскохозяйственной науке называется? - <прополка территорий - зачёркнуто> <обдир ромашек - зачёркнуто> <распуг бабочек - зачёркнуто> короче, тотальное нарушение заповедных безобразий. Повадились наши товарищи коллекционировать приземистые розово-синие цветуёчки, в лютом изобилии вокруг Сакарташа Т. произрастающие. Не побоюсь этого слова, в промышленных масштабах повадились. Если Киса, девушка интеллигентная и ужасно скромная, ограничилась в качестве тары своей собственной косынкой, Тимофей Анатольевич взялся набивать “зелёной массой”... сетчатый садок для рыбы, чисто случайно обнаруженный в самый первый день на дне рюкзака. Да понимаю я, что сие - никакой вовсе не “бурьян”, а нереально-офигенный чабрец, читайте, хорошее тонизирующее. Но есть подозрение, что собирается чабрец вовсе не поэтому, а из-за вызывающего подозрение созвучия имён собирателя и собираемого - Thymus Vulgaris*. А ну как Тимофей Анатольевич обиделся на "вульгарис", и затеял изничтожить популяцию полностью?!! Мне, как повару, так же не даёт покоя мысль, что чабрец ещё и аппетито-повышающее, что в контексте похода грозит уничтожением тщательно выверенной раскладки ДО СРОКА. А потому, требует немедленного "к разбазариванию прекращения".
* И никакой он не “вульгарис”, а serpyllum (ползучий), потому что чабрец. А vulgaris – это тимьян, его с чабрецом в жизни не спутаешь. Так что не надо меня в уничтожении всего и вся обвинять, будь то дикорастущие плантации травки (с), или заплечные закрома Родины. (Комм. Прочитателя)
Никому не говорите, но это вчерашние, вечерние картинки. Ну не умещалось и всё тут. :-)
Вид с напоминающей почерневший коренной зуб горы распахивается всерьёз и надолго перехватывает дыхание. Живительным бальзамом на душу, до самых сих пор расстроенную вчерашним затяжным низвержением в долину, проливается осознание, что мы пока всё ещё на-, а не “под” Аладагларом. До Чукурбага что с вершины Эмлера было далеко, что сейчас не близко, вся разница - он переехал значительно севернее. Немного впереди, меж двумя отрогами, проваливаются вниз сухие в любое время года верховья речушки Корач Дере (Koraç Dere). Мы двигаемся строго на юг и будем этим заниматься ещё как минимум часа полтора, постепенно приближаясь к забавно-игрушечному сверху каньону Казикли Богази (Kazikli Bogazi, “Загромождённый”, “Заваленный”). Русская часть интернета называет его "Эмли" за близостью к одноименной долине. Но сверху хорошо видно, что географически эти объекты имеют очень мало общего. Даже цвета слагающих пород разные. Долина Эмли (Emli Vadisi), которую мы полностью всё ещё не видим, впечатляюще огромна и глубока. Из-за того, что зависаем на обрыве, по субъективным ощущениям до дна ещё примерно столько же, сколько мы "скрутили" вчера. Но это суть лукавство сильно пересечённой местности.
Киса ломит в очередной "прекрасный наверх". Со снежком - "наш" Эмлер, (3723м).
Без снега - Кайячикбаши (3270м)
Чтобы удостовериться, тянусь к GPS и - опаньки - ошибочка вышла! До “Казикли-Ворот” всё ещё километр с хвостиком по вертикали. Это всё проделки маячащего на юге Эзневита, не иначе. - Когда один километр над головой торчит, другой, что под ногами, каким-то очень куцым и плоским ощущается. Что более интересно, неслабый травянистый уклон, поперёк которого мы уже полчаса как траверсируем быстрым шагом, фигурирует на карте как “Eznevit Yaila”. По крымско-тюркским канонам яйла - это нечто всхолмлённое и горизонтальное, вполне годное для выпаса крупного рогатого скота. На турецкую же “яйлу” в целях безопасности поголовья лучше выпускать коз и овец. Ну, может быть, ещё непальских яков, которым камень с кулак, случайно спущенный соседом по склону, даже в кайф. Потому что бесплатный местный массаж, да и нападавший за ночь снежок с загривка стряхнуть никогда не повредит. Идти, в общем-то, несложно: тропа шириной сантиметров 40. Но эта хорошо набитая зараза почти всё время отчётливо наклонена на запад! Если бы левая нога была короче правой сантиметров на десять, ходить по “Эзневит-Яйле” было бы одно удовольствие. Здесь Михаилу Самуэльевичу <Шмидту - зачёркнуто> Паниковскому, наперевес с аннексированным гусём спускаться было бы комфортно.
Сакарташ (2430 м) красив. И каменист.
Я же хоть треккинговые палки на разную длину раздвину - чтобы удобнее в рельеф упираться было. Исподтишка забирая всё восточнее, узкая тропа приводит нас к движущейся примерно в том же направлении отаре. Волкодавы-кангалы просто на удивление воспитаны: где возлежали мохнатыми пыльными рыже-белыми тряпками, там и валяются. Видимо, к вьючным иностранцам привычны. Ну "поулыбались" сквозь клыки, ну порычали-погавкали для острастки, чтоб мы с тропы не уходили. Первыми "омерабив" почтенное пастушество, спускаемся на седловину, обозначенную у немцев как Эзневит Юрду (Eznevit Yurdu, 2493 м). “Общежитие Эзневита”, говорите?.. В контексте овец звучит прикольно. Здесь тоже нарисован алый треугольник "Nomad Camp", потому что родник рядом. Шатры аборигенов, соответственно, присутствуют, "доильные" вёдра, всё такое, животноводческое. Общаться даже не пытаемся: давно привыкли, что "инглиш" и Аладаглар - сущности малосовместимые. Задача проста: взобраться на бугристый пупырёк по имени Eznevit T., 2538м. Ну да, да. Вполне очевидная нехватка словарного запаса или воображения. Но что прикажете объяснять туристам, если “настоящий” Эзневит, который без всяких дополнительных "Т." ростом 3550 м, полностью стушевался на фоне собственного южного отрога, за внушительную крутизну южного взлёта удостоенного отдельного имени Karasay, 3473 м?
И это - тоже Сакарташ, но уже вид с юга, с тропы к Эзневит Юрду.
C “Кара-” мы с Вами уже более или менее определились. А вот “say” по-турецки - это “счёт”. “Чёрный Счёт”, это, что ли, вроде “чёрной метки” у пиратов?.. Или у турецких коллекторов?.. Или у турецких бухгалтеров, вопреки наставлениям Аллаха практикующих не только “белую”, но и “чёрную” бухгалтерию? Вид с самозваного Эзневит Т. весьма и весьма достойный. По диагонали вправо, за марганцовко-коричневыми створками каменных ворот Казикли просматривается самый краешек населёнки сельского типа Элекгёлю (Elekgölü Köyü, “кёю”, собственно, “деревня”). Глубоко-глубоко под ногами - стационарные и временные постройки у родника Сари Мехмедыр (Sari Mehmedir, “Жёлтый Мехмед”) находящегося на высоте 1750 м. Этот лагерь - Мекка скалолазов и самое любимое место отдыха местных, приезжающих на выходные всей семьёй. К роднику нам светит спуститься только завтра к обеду, и именно там нас, скорее всего, станут разводить на деньги за посещение Аладаглара в целом и Национального Парка в частности. Достаточно далеко слева, во всё ещё малоосвещённой глубине долины Эмли, где суровые утёсы неохотно дают слабину, допуская к существованию зелень, наша тропа должна спуститься в русло. Пока что даже намёка на подобную постыдность не рассмотреть. Кстати, примерно там, куда мы спустимся, долина Эмли формально заканчивает своё существование и обретает новое имя - Сиирма. Как дошлёпаем, глянем, с чего бы так скоропостижно. А заодно и выясним, почему (и кем?) это она “Зачищенная”.
Ярко-зелёное наверху - Эзневит Яйла. Тёмно-зелёное внизу - Эмли Вадиси.
Несмотря на избыточную - точно как в элитном солярии - освещённость, идётся почти без напряжения. Прохладный ветерок, ароматерапия, плавное волнение тропы под ногами. Всё это позволяет отвлекаться на продолжающую расти, шириться и, одновременно, постепенно стираться дымкой панораму самого южного, относительно нечасто посещаемого "пешеходным" турьём аладагларского кряжа. Проблема в том, что перевалы в этих краях, куда ни присмотрись, не чтобы "ходить", но чтобы “восходить”. Наблюдая с высоты птичьего полёта долину и одноимённый перевал Бююк Мангирчи (Büiük Mangirçi), понимаешь, что большего тебе в этой жизни и не надо. Это “Большое Нечто” - “бюйюк” это мы со времён “Биюк-Каюк-Каи” знаем, а вот с “мангирчи” сложнее - ограничено слева и справа северными отрогами трёх-с-половиной тысячника Лорут (Lorut, 3588 м), наиболее приметного на противоположной стороне долины Эмли. Аборигенный люд непереводимое слово “Лорут” недолюбливает и предпочитает называть гору Алакой (Alaca, “пёстрая”, вот это - в точку!) Не чувствую ни малейшего энтузиазма подниматься на перевал Большой Мангирчи с рюкзаком. Причём не имеет значения, с тяжёлым или лёгким. Как я уже выше говорил, Аладаглар при рассматривании издали выглядит крайне негуманным для организма. К клинообразной долине Большой Мангирчи (за хребтом-отрогом имеется и “Малая” - Кючюк Мангирчи, Küçük Mangirçi) это относится в самой полной мере. А уж где, и тем более как “наковыривать” неизбежный затяжной траверс двугорбого “верблюда” со скороговорным погонялом Ортабурункарсисы (Ortaburunkarsisi T., 2815 м), замыкающего долину Мангирчи с востока - там вообще чёрт ногу сломит. При изрядной длине имени Ортабурункарсисы заставляет улыбнуться: орта - “средний”, бурун - “нос”, карсисы - “напротив”. Учитывая выраженную двурогость горы - какой именно из этих носов “напротив”? Оба-два?..
Самое высокое над долиной Эмли - Калды, 3734 м, наивысшая отметка Южного Аладаглара.
Нет, “Большой Мангирчой” Бла-ародные Доны точно не пойдут. Лучше уж Маленькой, которая ещё западнее, а потому, не видна, и “оставляет в живых хоть надежду...” Знаю, знаю, мал клоп да... <пахуч - зачёркнуто> дорог, особенно если обучен пахнуть коньяком "Henri IV Dudognon Heritage Cognac Grande Champagne". По Малой Мангирчи украинцы бегали в расходку перед майским восхождением на Эзеневит. Писали, что "только иногда приходится немного подлезть". Самый, что ни на есть, наш размерчик. Без особого фанатизма сбрасывая высоту, тропа всё заметнее отклоняется к востоку. Сколько топаем, горы слева, как говорилось выше, "с какой стороны ни глянь, одна другой ужасней": главной вершины Карасая так же, как и раньше, не видно, но полукилометром выше склон умудряется становиться всё круче и круче. Трёхсотметровая стена, даже если её рассматривать под углом в 45 градусов, менее трёхсотметровой не кажется... Да и противолежащее безымянное ущелье, как будто нанизанное на "двузубую вилку на длинной ручке", сформированную гребнями отрогов Алаки/Лорута, никакого оптимизма на подъём не внушает. Что левый, что правый отрог - по абсолютным высотам выше 3-х километров, и где-то метров по 400, если измерять от тальвега. Нет на Аладагларе лёгких путей. Нет, и всё тут. Хотя одному пора бы и объявиться: тому, по которому некие Бла-ародные Доны (после ночёвки на каком-то "балкончике" с родником...) теоретически должны были осыпным кулуаром как раз сейчас слева сгрохотать-сверзиться.
Затяжной траверс уводит нас в самые верховья долины Эмли.
Об огромной долине Эмли, претендующей на альтернативный псевдоним Мур, тоже необходимо упомянуть особо. Практически "U"-образная в поперечном сечении расселина (Когда крадёшься по узкой полочке, вдоль одной из вертикальных “образующих”, слово "долина" выглядит насмешкой...) "высокоствольными" зелёными насаждениями отнюдь не обременена. Только глубоко внизу, на самом дне, пятнится шкурой насыщенно-изумрудного звероящера сильно разреженный и извивающийся согласно рельефу клин сосновой рощи. В верховьях долины растения единичны и даже не "рассыпаны", а "распылены" по поверхности прогиба виртуальной буквы “U”. В средней части это уже почти напоминает лес. Ближе к устью “зелёные насаждения” вновь истончаются в узкое веретёнце, вбуравленное в щель каменных ворот, что неподалёку от полян у родника Сари Мехмедир. А оттуда уже деревья отдельным щупальцем уползают влево, к теснине Биюк Мангирчи. Завораживающее, я вам доложу, зрелище. Особенно когда осведомлён, что проточной воды в долине ни единой капли нет - всё выпивает ненасытный великан по имени карст. Мы, естественно, оторваться от такого зрелища никак не можем и, где позволяет рельеф, устраиваем душевные фото-вах-как-красиво-посиделки. Заодно впиваем по глоточку тёпловатой и "обезжизненной" пластиком водицы.
Сбрасывать до тальвега более полукилометра.
Когда Его Скалистое ВысоТчество Карасай-ибн-Эзневит наконец-то смещается за спину, на авансцену выступает новая гора - Окшар (Okşar, 3668 м). “Ласки”, говорите?.. Это вы сейчас о <сало - зачёркнуто> садо-мазо “ласках”, которые с плётками, наручниками и страпонами? Окшар, фактически, продолжение хребта, откуда "произрастают" и сам Эзневит, и Кизилкая. Неприступностью и крутизной Окшар может смело спорить с южным "фейсом" Карасая, но он на целых двести метров выше ростом и опадает вниз двухступенчатым отрогом, визуально делающим потенциальный штурм ещё заковыристей. Но меня сейчас, если честно, куда больше волнует не это, но сразу два взаимосвязанных факта. Во-первых, нам наконец “представился” спусковой кулуар с перевала между Эзневитом и Кизил-Каёй - именно им нам предстояло "барахтаться" сверху, порешай мы каким-либо образом проблему фирна в овражине южного цирка Кизил-Каи. Выглядит вышеозначенный кулуар “мощно" - это вообще ни о чём. "Твою-же-ж-мать-в-качель-охрененная осыпь" - хоть в какой-то мере отражает распахнувшуюся перед нами реальность. Крупная - от кулака и вверх - живая “каменистость” вываливается за горизонт, если данный термин вообще применим к задранной на 45 градусов голове. Ещё бы осыпи не “вываливаться” - её там, наверху, 1300 с гаком метров!!! Слева скалы Карасая нависают. Справа - широченные плечи Окшара. Лезь, кому под рюкзаком карячиться охота пришла. Спуск, конечно, не подъём. Часа за три, да на четырёх костях сползли бы. Но исключительно потому, что не знали заранее, насколько недружелюбно оно к прямоходящим двуногим выглядит.
"Нижняя" синева неба - перевал Авчи Вели, 3182м. "Скалу-Палец" - Пармаккая - сами найдёте.
Чтобы преумножить впечатление и ещё отчётливей закрепить в подсознании парадигму "Гражданина, ты сюда не ходи, ты туда ходи, а то <снег - зачёркнуто> кирпич башка попадёт, совсем мёртвый будешь..." неустрашимая Киса с ва-аще безбашенным Тимофеем Анатольевичем затеивают наперегонки собирать "Крымский лимонник". Ну, или не лимонник, а всё-таки железницу*, в Крыму нам именно так её переименовали - травянистое растеньице золотисто-зелёного окраса с многоярусными, охватывающими упругий сочный стебелёк соцветиями. Для этого нашим новоиспечённым камикадзе приходится, не снимая рюкзаков, сворашиваться вниз по осыпи, которой до "дна" ещё кубарем метров 150-180. То сынуля, то Киса резко кидаются лицом к склону, чуть ли не в позицию классической "планки", в попытках не уехать на свидание с соснами. При этом делаются героические попытки не помять косынки и рыболовного садка с заветной "травкой". Как ни вразумляй, процесса не прерывают. Что-то мне подсказывает, совсем неординарная это “травка”... Надо бы её “в поликлинику сдать, для опытов” (с). Жалко новых (и офигительных!) треккинговых палок, а то своего бы точно по спине разок-другой протянул. Нельзя делать старенькому, замученному нарзаном папачесу "вот такие нервы" на ровном месте! Ну, в смысле, это я сейчас на ровном месте. А этот хренов фигурист**, как будто к "двойному тулупу" изготовившись, тянет-потянется ровно на пятнадцать сантиметров дальше, чем устояв на ногах достать сумеет...
-У-БИ-ВАТЬ!!!
"Ездовая единица" отдыхает.
* Она же Татар-чай, она же Чабан-чай, она же Sideritis Taurica, но чёрт-те-где-на-Аладагларе уже просто ни разу не "Таврика", а уж скорее "Osmanica”. (Комм. Прочитателя).
** Забегая на год вперёд, отмечу, что при пересечении некоего "dangerous passage" на Дхаулагири-треке, получил Тимофей Анатольевич алаверды от родителя своего. Причём со всеми набежавшими за год процентами получил... Но это - уже совсем другая история. (Комм. Прочитателя).
Электричество - наше всё. За шатром уже совсем другая долина - Сыйирма Вадиси.
На пробу лезу на пару метров вверх: надо же прикинуть, каково по этому кулуару вверх подниматься. Ползёт умеренно. Это хорошо. Всё качается. Это плохо. Тем не менее, подниматься здесь намного гуманнее для голеностопов и коленей, чем спускаться. Учтём на будущее. О, новая напасть: "настоящий” спуск начинается. Но он не тем, что осыпь неожиданно измельчилась и ожила, опасен. Произошла материализация наиболее известной скалолазной достопримечательности долины Эмли. Встречайте Её <членство - зачёркнуто> <клыкачество - зачёркнуто> Пальцеликость Пармак Каю (Parmak-Kaya) - 125-метровый обелиск-останец, притулившийся на северо-восточном отроге Алаки. С “пармаком” в целых пяти ипостасях мы уже разбирались, отсюда и “пальцеликость”. С какой стороны к Пармак-Кае ни подберись - сплошное лазанье. Но красивенько, красивенько. Настолько красивенько, даже просто проходя мимо под ноги смотреть некогда. Долина, на борту которой Пармак-Кая... Гм, лучше всего к её поведению подходит слово "эрегирует", тем не менее, скажем, “расположена”, без особых фантазий окрещена Parmakkaya Vadisi. Насколько видно с нашего склона, рельеф там вполне “восходимый”. Ну, естественно, вокруг - всё тот же Аладаглар, поэтому в нескольких местах "придётся немножечко подлезть" (с).
Готовимся к обеду. Пусть тень скупа, но она у нас всё-таки есть!
Обидно, что издали не рассмотреть, это огрызки хилой тропы в долине просматриваются, или узкие, как ниточки лески, осыпи под них настолько профессионально маскируются. У меня лично вызывает некоторые сомнения стометровый скальник, расположенный почти на уровне подножья Пармак-Каи и мешающий больше некуда. Если этот скальник простым лазаньем не снимая рюкзака преодолеть получится, то дальше, до самого перевала Авджи Вели (Avci Veli, 3183 м), всё более-менее монотонно. Чисто походя, пока окружающий рельеф позволяет, замечу, что авджи - “охотник”, а вели - “хранитель, куратор”. Всё вместе - догадайтесь сами. Не исключаю, что это аладагларские егеря про себя так романтично высказались. Нет-нет, я же не сказал “полого”, а вот именно “монотонно”. И исключительно наверх. И с водой там стрёмно: хоть к Аллаху в рабство задёшево оформите, с трудом верится преданию немецкой карты, что прямо за этим самым "Авджи Вель", на 3200 м, родник существует. Не те высоты, не та влажность. Да и тупо слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
Панорама на массив Калды из точки слияния долин Сыйирма, Пармаккая и Эмли.
...И это заявляет человек, который всей душой уверовал в якобы “круглогодичный” источник Акшам-Пинар (Akşam-Pinar), расположенный посреди абсолютно лысого склона на отметке 2200 метров по другую сторону долины Эмли! Как ни щурюсь - ничего влажного, да и просто более тёмного в тех скальных "палестинах" не наблюдаю. Вообще, турецкие горцы - самые настоящие романтики: “Вечерний Источник”, звучит как бархатный купол неба, на котором начали появляться первые робкие звёзды... Тропа начинает неохотно загибаться в долину. Фактура камня под ногами снова меняется. Теперь это та же самая “мелкозернистая” осыпь, по которой приятно и легко спускаться с непокорённого перевала Карасай. Делаешь широченный шаг - и едешь, едешь, едешь в клубящейся пыли вслед за впередискользящим товарищем. Главное - вовремя следующий широкий шаг влево осуществить, чтобы "мимо кассы" под откос слёту не увалиться (спускаемся мы не прямо вниз, а затяжным траверсом вглубь долины, поэтому слишком резво высоту сбрасывать не следует). Прямо под нами “наждак” крупнее будет, если на ногах не устоишь - до костей седалище, пока до русла доедешь, сотрёшь. Всё ближе и ближе волнисто-каменистая пустошь с протяжённым названием Сыирманин Дёлеги (Siyirmanin Dölegi). Уже даже можно рассмотреть стандартно-синий шатёр “Nomad Camp”-а, находящегося на высоте 2070 метров. А так же рассеянную вдоль-поперёк рельефа грязно-беловато-рыжую клочковатую массу овечьего поголовья. И осуществляющих “боевое охранение” кангалов. Странники на месте - это гуд. Значит, и проточная вода должна где-то неподалёку присутствовать. Заодно и <злых - зачёркнуто> ответственных собачек, если что, приструнят.
Супчик с кускусом - типично восточная еда. Мы ее крайне "любить".
Чем ближе наша маленькая авантюра подкрадывается к юго-западному отрогу очередного трёх-с-полтовиной-тысячника Сюнар-Тепе (Süner-Tepe), тем выразительнее разворачивается восходящее на восток пространство долины Сыирманин. Зубчатая кайма скалистой полу-чаши до краёв напоена привычной аладагларской суровостью. Восторг, да и только. Всё хорошо, всё прекрасно. И тут как тяжким обухом по голове: молдаванам осталось всего два горных дня, а у Мисти сегодня вообще последний... Всё, что глаза впереди видят - за кордоном доступности. Во всяком случае, в этом сезоне. А видят завидющие глаза, откровенно скажем, немало: фактически, целый неисследованный мир. Почти треть панорамы слева занимает 1300-метровая - от нашего текущего уровня - махина по имени Ёзгюдек (Özgüdek, 3620 м). В самом сердце долины игриво толкаются плечами три брата-тяжелоатлета по фамилии Джебаль. Просто Джебаль (Cebel, 3630 м); “главный” Джебаль Баши (Cebel Basi, 3459 м) и таинственно сокращённый, самый южный в серии К. Джебаль (K. Cebel, 3336 м). Уже с правой стороны долину Сыирманин теснит северная стена остроконечного пика Гюзалляр (Güzeller, 3461м). “Красавицы”?.. Во множественном числе?.. Об одной-единственной вершине?!! Турки определённо что-то глубоко-интимное о ней проведали... На всё это каменное благолепие и разнообразие снисходительно взирает одна из наиболее значительных “абсолютных отметок” южного Аладаглара - Кальды (Kaldi, 3734 м). “Оставшаяся”? Это, в смысле, “Непокорённая”? Или в контексте “...у нас есть будущее”, чтобы ещё раз в Сыирманин вернуться? Этак, денька на два-три, чтобы всю её из конца в конец “прочесать” радиалками?..
После двух суток "сада камней" сосны и можжевельники кажутся раем.
Настолько обидно и горько становится, что воистину крокодиловы слёзы на глаза наворачиваются. Ну, те, которые от неутолимого голода, помноженного на неистовую жадность, у гребнистых крокодилов частенько случаются. У нас они, вдобавок, ещё и солёные: от чрезмерной обезвоженности организма. Каким ещё слезам прикажете быть, когда воды в бутылках почти не осталось, а до синей “юрты” скрипеть по каменюкам ещё с полкилометра, если не больше? Чисто от беспомощности и отчаянья начинаешь фотографировать всё подряд налево и направо. Нет. Торопиться не надо. Споткнуться и обрести “головоногость”, фотографируя навскидку, не снижая темпа движения, всегда успеется. Срезаю плавную глиссаду спуска хордой по осыпи, в надежде успеть нагнать убежавшую вперёд колону до выхода на заросшее сухим и колючим бурьяном "ровное". Залитое полуденным зноем ложе долины, плотно усыпанное крупными каменными бородавками, не желает идти навстречу. Рассыпает под ноги всё новые и новые “злоключения” для лодыжек, отдаляя миг объединения и обволакивая липкой трудовой испариной от макушки до пяток. Пекло в пограничье долин Эмли и Сыирмы ну просто эпическое. Это уже не просто лучи забравшегося в зенит июньского Солнца, но обоюдоострые посланцы охваченного внезапным приступом садизма Амура, “клавшего с прибором” на положение сердечной мышцы и тупо разящего по площадям, что "Грады" в пригородах многострадального Донецка.
Розовые - Джанкуртаран (3200м, он ближе) и Ортабурункарсиси Тепе (2815м).
Невольно перепрыгиваю мыслиями к нашим киевским попутчикам по Сванети. Наташке со Славиком на Аладагларе определённо должно понравиться. Это прекрасно, что его так много осталось: через годик-другой можно будет попробовать ещё разок сюда плотненько забуриться. Хорошо идём: прямой наводкой к "Nomad Camp", урождённый Siyirmanin Dölegi. Обещанному немецкой картой “водопою” где-то около него быть. Формально мы всё ещё находимся в начале астрономического лета, но в реале всё вокруг выжжено до соломенного хруста. Как окружающий сухостой грызут овцы, мне, выпестованному на свежих и сочных салатиках, непонятно. Что-то попутчики раньше времени, не доходя до "стойбища" рюкзаки снимать затеяли. Надо ускориться - на предмет организации массовости и уважительности приветствия... "Омерабив" загорелого до бронзового окраса и несколько мрачного дедуся-пастуха, начинаем демонстративно пританцовывать с бубном. Ну, в смысле, с пустыми бутылками. Делись, дедусь, говорим, ты своей "су" по доброй воле. Всё равно найдём: у нас точка в GPS поставлена. Вообще, к дедусю чрезвычайно дипломатический, я бы даже сказал, настороженный подход нужен. На одной из соседних глыб возлежит “Тузик” размером с недокормленного в детстве сенбернара. И недобро-так приоскаливши клыки, в нашу сторону кровавым глазом косит. Да так внимательно косит, что поневоле хочется оба кармана штанов демонстративно вывернуть. Ну, помните, как добропорядочный Волк перед мотоциклетно-милицейским нарядом в "Ну, Погоди!" поступал. Прибереженные на Каппадокию банки тушёнки “к досмотру” тоже предъявить хочется. Вот настолько внушительный “Тузик”.
Наташкино счастье.
Пошарил дедусь шагах в десяти в годном лишь на сено бурьяне - полупрозрачный шланг за хвост вытягивает. Мы такие хором возликовали, тешеккюрлер (teşekkürler) кричим, тару наперевес - и к нему. А шланг - фырц-фырц-фырц тонкой серебристой струйкой - и "финита ля комедия". Вот не скажу, что конкретно проскрежетал сквозь зубья хмурый, как минимум двухнедельно небритый абориген. Но по общей тональности - <уж больно на "Ёб твою мать!" похоже - зачёркнуто> о вступлении в извращённые интимные отношения со шлангом, нестриженными овцами, кангалом-переростком, долиной Сыирманин и всеми нами согласно живой, мёртвой или даже свежеубиенной очереди. Вот оно как... Место сращения шлангов (кстати, если вдруг вы не в курсе, “змея” по-немецки называется schlange, и именно оттуда, в общем-то, все шланги пошли...) находится метрах в тридцати от наших чувалов. А оттуда вверх по Пармаккая Вадиси устремляется небрежно прикопанный пластиковый “водопровод” к Акшам Пинару, что обозначен на 130 метров выше нашего текущего расположения. Внушительнейшая траншейно-дренажная работа проделана. В этом все турки: когда дело касается "орошения" в любом смысле, они "за ценой не постоят"... Из-за разницы в уровнях “сообщающихся сосудов” давление соответствующее: с каким усилием и насколько глубоко шланг на штуцер ни напяливай, скорее рано, чем поздно скользкую прозрачную кишку, через которую воду набирать, выталкивает. Подписываюсь промежуточным “шланго-держателем”.
Панорама долины Эмли на запад. Очень цепляющая локация. Очень.
...Концы приводящей и отводящей магистрали настолько коротки, что приходится корячиться над “колодцем” на четвереньках. Жгучий пот заливает глаза, игриво струится вдоль позвоночника, но обе руки заняты: работа такая. Если не удерживать шланги внатяг постоянно, начинает отовсюду капать, а там и до "Denial of Sеrvice" недалече. Набрать воды надо под завязку, попутно осматриваюсь. Аккурат перед глазами, над погрызенными кариесом эрозии ступенями долины Пармак-Кая, контрастно парит полукилометровая западная стена Сыирмаликапиз (Siyirmalikapiz T., 3236 м), что венчает длинномерный отрог главенствующего над пейзажем Кальды. А может статься, и “главенствующей” - не копенгаген я в гендерной принадлежности турецких имён собственных. Тем более - неодушевлённых. Волочить куда-то далеко воду, чтобы пообедать, видится алогичным. Будем харчить ништячки прямо в Сыйирме. Отодвинемся для порядка от загаженной овечьей обители и... Но сначала не мешало бы... Все попытки Кисы развести пастуха на пейнир безрезультатны: то ли скромные объёмы продаж хозяину неинтересны, то ли централизованный вывоз свежеприготовленных сыров хорошо отлажен. Эвон, мотоцикл за кустом притаился. Неплохой, между прочим, мотоцикл... Несколько глыб, способных хоть на какую-то тень, бракуем по запаху и из-за близости собак. В конце концов, находим относительно не загаженную локацию, но вид отсюда уже не айс: Пармак-Кая к отрогу приклеилась, да и почти всю Сыйирму безымянные отроги из общей панорамы вычеркнули...
А это - вид на восток, на Сыйирма Вадиси. Она камениста, скалиста, типичный Аладаглар.
Примус неожиданно начинает артачиться: запредельная цена отнюдь не гарантирует пристойное поведение топлива. Гудрон, что ли, для нормализации октанового числа турки присаживают?.. Разобрал полностью, почистил, бензином помыл, теперь можно и кускус сварить. Тени под нашим останцем - ровно чтобы вперед не наклониться. До хруста в суставах вытянутыми руками с кастрюлькой и ложкой манипулирую. Горячий обед в горном походе - это, конечно, дешёвые понты. Но когда имеется возможность, почему бы и нет?.. Продуктов у нас, как всегда, с запасом. Чем больше сегодня слопаем - тем меньше завтра на Кучук-его-в-Мангирчи “ишачить”. Отдохнуть после обеда не светит. Ну, вернее, светит так, что отдыхать, где сидишь, просто ни разу не хочется. - Перемещаемся вдоль периметра приютившей нас глыбы, точно вампиры, опасающиеся возгореться при прямой конфронтации с Солнцем. Подобную модель поведения Блэйд с Ван-Хельсингом однозначно сочли бы подозрительной. Неудивительно, что трава вокруг выгорела почти добела: нет в Сыйирме условий для существования органической жизни... Манят, зовут, не дают надолго отвлечься ароматы, что несёт по ущелью ветер: упругая зелёная хвоя, расплавленная до липкого состояния янтарная <канифоль - зачёркнуто> смола. Присутствует ещё что-то цветочное, яркое и почему-то именно жёлтое, но чисто на уровне эфирных касаний - с истинной сортовой принадлежностью сразу не определишься.
Ближе к вечеру мир окончательно розовеет. Даже дорога туда же.
Ещё сгоревшим бензином от только что проехавшей мимо двухколёсной "шайтан-арбы" разит. И каменной пылью: вездесущей, всепроникающей, скрипящей на зубах, обволакивающей буквально каждую волосину на теле. Спасаясь от этой напасти, велосипедисты без оглядки на свой пол начинают с пристрастием брить ноги... По полуденному пеклу горелка остывает неприлично долго. Вода из-за внушительной длины шланга тёплая, не взбодришься ей ни изнутри, ни снаружи. Даже жиденький горячий супчик в организм внедряется с неохотой. Сонными мухами пресмыкаем <поджаренные - зачёркнуто> распаренные тушки на запад, мимо озабоченного стрижкой “поголовья” аксакала. И чего турка Солнцем торкнуло, оставил бы это сомнительное развлечение на вечер... Побулькав почти закипающими извилинами, в корне пересматриваю изначальное удивление: прижученные подопечные валяются на камнях куделями отродясь нечёсаной шерсти. Бери разморённых зверушек голыми руками и <надругивайся - зачёркнуто> делай с ними, что хошь. Эвон, даже чужеземного кяфира, в самую морду широкоугольным объективом бессовестно тыкающего, в "игнор-лист" записали... Спускаться с "высоких гор", как всегда, категорически не хочется. Когда в руках фотоаппарат, можно на вполне законных основаниях через каждые двадцать-тридцать шагов тормозить и оборачиваться, типа "Снова красивое место, держите меня семеро..." и всё такое. За подобные невинные - и наивные - шалости свои пока не бьют.
В теории, через Сыйирма Вадиси можно подняться на хребет и уйти на север или на юг.
Не скажу, что сосняки долины Эмли гостеприимны в своей тенистости. Или так густо, что не пролезешь вовсе, или настолько низко, что проползёшь только на четвереньках. Альтернатива - лысо, солнечно, пыльно, но зато в полный рост по грунтовке, изобилующей звонким щебнем и рельефно проработанными овальными промоинами. Слева Лорут Алакович красуется, справа - Эзневит Карасаевич нависает. Если бы ещё не доменный жар отовсюду, по такому разнообразию визуальных “раздражителей” хоть целыми сутками напролёт зажигай - не устанешь и не соскучишься. Турецкий июнь берёт своё: ослепляет, гнёт к земле, выжимает из организма последние капли свободной жидкости. Если не загоняет под колючие ветки, то теснит к раскалённым глыбам, “пролетевшим мимо своего неба” и нашедшим последний покой на породившей их когда-то Земле. Мы теперь не сидим на привалах, как раньше, а безвольно валяемся: так дышится легче и расход энергии минимален. Вот валяемся мы, значит, и рассуждаем вслух: если сегодня придём к Сари Мехмедир-у, за целых два дня “попрания заповедных земель” егерям платить придётся. А если завтра - тут уже возможны некоторые послабления, смотрение сквозь пальцы и даже “негоциации” численности Türk lirası. К тому же, если случайно вычислят сегодня - нет уверенности, что просто "Ай-яй-яй, низ-зя..." отделаемся: слишком уж девственно чисто и тихо вокруг. Не ночует люд прохожий в долине Эмли где попало. И такое тут вожделение "где попало" заночевать накатило, что прямо “Гори оно всё пропадом, остаёмся!” После чего честно встаём и прошкрябываем ещё примерно с километр до точки, где предстоит <предаться греху лености - с негодованием зачёркнуто> “откинуться” окончательно и бесповоротно.
Даже думать не хочется о том, что скоро уезжать. Столько всего "вкусного" вокруг...
Мисти подобные “безобразия” энергично одобряет. Ночёвка на несанкционированной “воле” всегда приятнее "ненавязчивых сервисов" официального кемпинга. Городить палатки прямо на обочине главной (и единственной!) грунтовки наглость, конечно, немереная. Но альтернативных опций долина Эмли не предусматривает: одни обрывы кругом, причём соревнующиеся, кто в прямом и переносном смыслах круче. М-да. Смотрю я влево, смотрю вправо - заночевать “где попало” в Эмли ещё кое-как можно. А вот выбраться где попало - хрен по всей физиомордии. Именно это прибавляет неповторимой харизмы и загадочности Аладаглару. Когда горизонтали на карте в очередной раз “слиплись” - одно, а когда прямо над верхушками соснового леса четыреста метров до комариного писка гладкой стены, да ещё без единого кулуара или ступенечки... Совсем другое восприятие своего места в Мире и своих способностей. Ну, в смысле, практически "евангелие" от Кристобаля Хозевича по редкой в наших краях фамилии Хунта: "Где ты ни на что не способен, там ты не должен ничего хотеть"... Назло Кристобалю Хозевичу хочется всего, сразу и именно сейчас. Например, заглянуть в долину Эмли со стены под Лорутом. Вообще, вокруг происходит форменный топонимический беспредел. Мы сейчас находимся на без малого 2000 метров. Скальный бастион, возвышающийся над вертикальной стеной, аж на целых 1200 метров выше нас и - безымянный?!!
Из-за сильной дымки красивого заката снова не получается. Слишком глубока долина.
Тот же Тахталы, что над западной частью Ликийской тропы доминирует, османы, невзирая на 2375-метровую “куцесть” ажно целым “Tahtali Dağlari” величают. Да он по сравнению с аладагларским безымянным бастионом примерно такой же "Даалари", как тот "нож", с помощью которого незадачливые подростки-грабители пыжились отнять кошелёк у австралийского Данди по прозвищу "Крокодил"!!! Ещё хочется - понимаю, что это глюк, ибо я как-бы всё ещё здесь - поскорее вернуться в Эмли. Можете считать это спорным, но как на мой вкус - самую прекрасную, не побоюсь даже слова показательную долину Аладаглара. Из неё столько новых путей, перевалов и перспектив распахивается, что голова закрученным восьмёркой уроборосом* идёт. В этот раз мы приключались по “Полосатым горам” стилизованной цифрой “три". В следующий раз нужно постараться дожать маршрут именно до восьмёрки: каньон Чимбар из общей картины выпал, параллельная Хачеру/Хаджеру долина Карагёль (как Бла-ародным Донам жить-то дальше без "Чёрных озёр"?!!) Да и Его Северо-Западная Обособленность Демирказык как-то неприлично издали ручкой сделал. О южном каньоне "Семидесяти Семи Бродов" вообще пристыженно молчу, никак он не вписывался во временные рамки отпуска... В общем, с какой стороны света на Аладаглар ни глянь - возвращаться и обязательно возвращаться! Как душевно мечтать обо всём этом, разметавшись на надувном коврике в тени одинокой сосны - вообще излагать словами не возьмусь. Одни лишь томные вздохи, изредка перемежающиеся радостными взвизгиваниями. И лёгкая горечь невосполнимой утраты: мы уже успели договориться и перекроить вылизанный до мелочей маршрут в пользу тотальной смены окружающей обстановки.
* Чисто на полях хочется отметить, что “закрученный восьмёркой уроборос” появился на широком экране только в “Видоизмененном Углероде” в 2018-м, а эти буквы были написаны ещё в 2014-м. Просто совпадение? Или нечто более глубинное и неосязаемое?.. Не знаю, не знаю.
Тимофей Анатольевич сыт и счастлив.
Искренних оправданий у молдаван целых три: Мисти не настолько обидно уезжать на один день раньше; не "занырнуть" Кису в Средиземное море однозначно не комильфо; десять дней тусоваться практически в прямой видимости легендарной Каппадокии, и со всем возможным упорством не замечать её существования?!! Сами себе враги?.. Решено: завтра, с самого утра, хоть тушкой, хоть чучелком переваливаем злополучный Кучук Мангирчи. Оттуда по грунтовкам на восток, до посёлка Джевизлык (Cevizlik, “Грецкий орех”) и "цигель-цигель" на юг, к морю. Раз асфальт на карте есть, то и попутный транспорт рано или поздно объявится. И вообще, нарушать - так нарушать, - решил я, вооружаясь ножом и отправляясь исследовать опушки ельника, максимально удалённые от дороги. Гавриэльская поляна, затерянная в самом сердце Крымского Природного Заповедника, приучила аккуратно снимать дёрн, копать яму глубже, плотненько обкладывать будущее кострище камешками... Утром выполняешь аналогичное "колдунство" в обратном порядке - и ни один егерь носа не подточит. Если, конечно, с поличным прямо на месте преступления не прижучит. Но в данном случае вряд ли: никого, кроме нас и хмурого парикмахера-овцевода, на ближайшие три-пять километров не оштрафуешь. Местные, между прочим, невзирая на строго-заповедный статус Аладаглара, пищеворящим огоньком не брезгуют: то там кострище пеплом мелькнёт, то тут...
Мисти в ночи суров и загадочен. Не чай он там пьёт. Ложка - "для конспирации".
Иностранцев этот прецендент, конечно, вряд ли от драконовского штрафа спасёт: каста мигрирующих животноводов, примерно как жители Сванети в Грузии, на особом положении. А посему, клали они свой привилегированный статус на любые попытки "прижучивания" со стороны административных и/или силовых структур. - "Что дозволено Юпитеру, дозволено и быку!!!", - успокаиваю я сам себя под многообещающий хруст соснового сухостоя. Что характерно, нижний ярус растительности заметно "зачищен", и это "ж-ж-ж" неспроста, а ненавязчиво намекает на правильность избранного пути "нарушения безобразий". Ходить за популярным (и единственным) топливом приходится не раз и не три. Темнеет в узкой долине стремительно. Холодает так же стремительно. Пока закипает "жиденький но питательный", принимаем на душу <грех - зачёркнуто> аперитив: не везти же ништяки российского и карибского алкоголя в подчёркнуто-мусульманский Нииде... Тишина над погружённым в шорохи хвои Аладагларом нависает воистину космическая. Самого же "дальнего космоса" не рассмотреть: с юго-востока слой за слоем наползают рваные серые хлопья - типичные стратокумулусы. Вместо того чтобы продолжать свой бесшумный разведочный полёт, оставаясь в меру разреженными, тучи над долиной Эмли слипаются и тормозятся. Примерно так уплотняется и теряет вектор направления движения огромное овечье стадо, достигнув тесных ворот родного загона.
Наш "стойкий оловянный солдатик".
Синхронно с прогрессирующей свинцовой тяжестью в затылке - самый верный признак идущей насмарку погоды у гипертоников - усиливается ветер. Начисляющий остатки “Старки” Мисти не ленится прервать “таинство”. чтобы выковырять из дёрна несколько крупных булыжников и закрепить палатку по-взрослому. Одна дуга безоговорочно хороша, чтобы носить палатку в рюкзаке. Но когда дело касается потенциальной непогоды, чем больше дуг и их пересечений, тем с большей уверенностью и комфортом можно валяться в уюте крохотного, но припекающего, прямо как пионерский, костерка. Думаю, всё дело в дивергенции потока тепла от угловатого останца, за которым мы ухоронились от потенциальных наблюдателей со стороны Сари Мехмедира. Вдруг кого, находящегося "при исполнении", торкнет нелёгкая взгромоздиться на отрог “Кизиловой Головы” Кизилинбаши (Kızılınbaşı, 2944 м), или на левый борт долины Кучюк Мангирчи?.. - Мы же как на открытой ладони окажемся. Что для корифеев "партизанского движения" по Крымским Заповедникам категорическое некомильфо. Ща по-быстрому травяной чаёк забулькаем - два вида чабреца, мята, крымско-турецкий лимонник - и в люлю. Мисти как Мисти, а молдаванам рано расслабляться: целая неделя странствий "за горами" ждёт-дожидается...